Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907 - Страница 175

К оглавлению

175

— Не надо. Когда я выхожу отсюда на улицу, она мечется, как дикий зверь, и скоро валит меня с ног.

— Мы все пришли сюда. Мы пьем спирт, и он дает нам веселье.

— Он дает ужас. Я весь день трясусь от ужаса.

— Лучше ужас, чем жизнь. Кто хочет вернуться туда?

— Я — нет.

— Не хочу. Я лучше издохну здесь. Не хочу я жить!

— Никто!

— Боже мой! Боже мой!

— Зачем ходит сюда Человек? Он пьет мало, а сидит много. Не надо его.

— Пусть идет в свой дом. У него свой дом.

— Пятнадцать комнат.

— Не трогайте его, ему больше некуда ходить.

— У него пятнадцать комнат.

— Они пустые. В них только бегают и дерутся крысы.

— А жена?

— У него никого нет. Должно быть, умерла жена.

— Умерла жена.

— Умерла жена.

Во время этого Разговора и последующего потихоньку входят Старухи в странных покрывалах, незаметно заменяя собой тихо уходящих Пьяниц. Вмешиваются в Разговор, но так, что никто этого не замечает.

Разговор пьяниц и старух

— Он сам скоро умрет. Он едва ходит от слабости.

— У него пятнадцать комнат.

— Послушайте, как бьется его сердце: неровно и тихо. Оно скоро остановится.

— Эй! Человек! Позови нас к себе: у тебя пятнадцать комнат.

— Оно скоро остановится. Старое, больное, слабое сердце Человека!

— Он спит, пьяный дурак. Спать так страшно, а он спит. Он может во сне умереть. Эй, разбудите его!

— А помните, как билось оно молодо и сильно!

— Я пойду на улицу и устрою скандал. Меня ограбили. Я совсем голый. У меня зеленая кожа.

— Здравствуйте.

— Опять шумят колеса. Боже мой, они меня задавят. Помогите!

Никто не отзывается.

— Здравствуйте.

— А вы помните, как он родился? Вы, кажется, там были?

— Должно быть, я умираю. Боже мой, боже мой! Кто же отнесет меня в могилу? Кто зароет меня? Так и буду я валяться, как собака, на улице. Будут люди ходить через меня, экипажи ездить — раздавят они меня. Боже мой! Боже мой! (Плачет.)

— Позвольте поздравить вас, дорогой родственник, с новорожденным.

— Твердо уверен, что тут есть ошибка. Когда из прямой линии выходит замкнутый круг, то это — абсурд. Сейчас я докажу это!

— Вы правы.

— Боже мой! Боже мой!

— Только невежды в математике могут допустить это… Но я не допускаю. Слышите, я не допускаю этого!

— А вы помните розовенькое платьице и голенькую шейку?

— И цветы. Ландыши, с которых не высохла роса, фиалки и зеленую травку.

— Не трогайте, девушки, не трогайте цветов.

Тихо смеются.

— Боже мой! Боже мой!

Пьяницы все ушли, и их места заняты Старухами в странных покрывалах. Свет становится ровным и очень слабым. Резко выделяется фигура Неизвестного и седая голова Человека, на которую сверху падает слабый свет.

Разговор старух

— Здравствуйте!

— Здравствуйте. Какая славная ночь!

— Вот мы и снова собрались. Как ваше здоровье?

— Покашливаю.

Тихо смеются.

— Теперь недолго. Он сейчас умрет.

— Взгляните на свечу. Пламя синее, узкое и стелется по краям. Уже нет воска, и фитиль догорает.

— Не хочет гаснуть.

— А когда вы видели, чтобы пламя хотело гаснуть?

— Не спорьте! Не спорьте! Хочет оно гаснуть или не хочет, а время идет.

— А вы помните его автомобиль? Он однажды чуть не задавил меня.

— А его пятнадцать комнат?!

— Я сейчас только была там. Меня чуть не съели крысы, и я простудилась от сквозняков. Кто-то украл рамы, и ветер ходит по всему дому.

— А вы полежали на кровати, где умерла его жена? Не правда ли, какая она мягкая?!

— Да, я обошла все комнаты и помечтала немного. У них такая милая детская. Жаль только, что и там выбиты рамы и ветер шуршит каким-то сором. И кроватка детская такая милая. В ней крысы теперь завели свое гнездо и выводят детей.

— Таких миленьких, голеньких крысяток.

Тихо смеются.

— А в кабинете на столе лежат игрушки: бесхвостая лошадка, кивер, красноносый паяц. Я немного поиграла с ними. Надевала кивер — он так ко мне идет. Только пыли на них ужасно много, вся перепачкалась.

— Но неужели вы не были в зале, где давался бал? Там так весело.

— Да, я была там, но, представьте, что я увидела! Темно, стекла выбиты, ветер шуршит обоями…

— Это похоже на музыку.

— А у стен, в темноте, на корточках сидят гости, но в каком виде, если бы вы знали!

— Мы знаем!

— И, ляская зубами, лают отрывисто: как богато, как пышно!

— Вы шутите, конечно?

— Конечно, я шучу. Вы знаете мой веселый характер.

— Как богато! Как пышно!

— Как светло!

Тихо смеются.

— Напомните ему.

— Как богато! Как пышно!

— Ты помнишь, как играла музыка на твоем балу?

— Он сейчас умрет.

— Кружились танцующие, и музыка играла так нежно, так красиво. Она играла так.

Становятся полукругом около Человека и тихо напевают мотив музыки, что играли на его балу.

— Устроим бал! Я так давно не танцевала.

— Вообрази, что это дворец, сверхъестественно красивый дворец.

— Зовите музыкантов. Нельзя же хороший бал давать без музыки.

— Музыкантов!

— Ты помнишь?

Напевают. В то же мгновение по ступеням спускаются те три музыканта, что играли на балу. Тот, кто со скрипкой, аккуратно подстилает на плечо носовой платок, и все три начинают играть с чрезвычайной старательностью.

Но звуки тихи и нежны, как во сне.

— Вот бал, как пышно!

175